 |
 |
 |
|
 |
 |
||
 |
|||
|
|||||||||||||||||||||||||||||
|
|||||||||||||||||||||||||||||
|
||||
 |
|
||||||
|
|||||||
|
| Они пришли на аэродром как обычно, раньше положенного времени, поздоровались с друзьями, обменялись домашними новостями, пошутили, посмеялись и, хотя интересных полетов в тот день как будто не ожидалось, пошли переодеваться в свои летные костюмы: командиру и штурману не терпелось побыстрей сесть в кабину самолета, чтобы скорей подняться выше этих серых туч, к ласковой синеве неба, к солнцу. Только в 15.30 Капустин услышал в своих наушниках
голос диспетчера: «Взлет разрешаю!» Проколов серую пелену тумана, стремительные машины вскоре поднялись над клубящейся пеной облаков, и сразу же в глаза летчикам ударило яркое весеннее солнце. Хотя в кабине нельзя было почувствовать нежного тепла его лучей, Капустин по привычке подставил им лицо, на секунду закрыв глаза. Ему вдруг вспомнилось детство: будто стоит он посреди огромного-преогромного желтого поля, солнце поднялось над горами, тепло, а пшеница стоит вокруг него такая высокая, что ему и рукой не дотянуться до тяжелого колоса. Он смотрит вверх, прикрывая ладошкой глаза от солнца, и в круглую «полынью», обрамленную усатыми колосьями, видит голубое небо, а в нем, широко раскинув крылья, парит большая птица. Он смотрит на нее с завистью - вот бы и ему такие крылья, он поднялся бы тогда еще выше и смог бы увидеть, что там, за этим бесконечным пшеничным морем... Капитан Капустин улыбнулся: «Что это вдруг родина о себе напомнила? Надо бы как-то выбрать время да съездить на Кубань, погостить у няни. Как она там, добрая старушка Наталья Герасимовна Плахова? Узнает ли теперь его? Столько уж лет прошло...» Борис Владиславович родился в 1931 году на Кубани,
в Отрадненском районе, в совхозе № 28 Урупской зоотехнической станции,
которая сейчас носит название госплемзавод «Урупский». А у истоков
организации завода стоял его отец Владислав Александрович Капустин,
крупный специалист в области сельского хозяйства, профессор, кавалер
орденов Ленина и Трудового Красного Знамени. Там и сейчас хорошо помнят Капустиных, а дружине
местной школы было присвоено имя Бориса Владиславовича. Но это
произойдет много позже. А пока... Полет проходил нормально. Набрав высоту, самолеты выровнялись, взяли заданный курс. Лету до места посадки было не более получаса. Руки капитана Капустина расслабленно лежали на штурвале, а сам он изредка поглядывал на приборы, отмечая, сколько минут осталось до посадки. И вдруг резкий толчок бросил тела летчиков вперед, ремни парашюта врезались в плечи, отяжелела голова. Самолет ведущего пары внезапно клюнул вниз носом, и огромная скорость мгновенно разбила строй машин. Летали, дружили На магнитофонной ленте у руководителя полетов
осталась запись: Летчики уже знали - произошло что-то с двигателями, но они летели над облаками и не могли пока видеть, что там внизу, под ними. Проваливаясь левым крылом, самолет все ниже и ниже спускался к рваным серым тучам, закрывшим землю. Но вот крылатая машина вынырнула наконец над густо населенной частью большого города. Это был Берлин. Капустин пристально смотрел вперед, туда, где ровные квадраты городских кварталов, прямые, как стрелы, улицы сливались с туманным горизонтом. Пилоту теперь было совершенно ясно, что долго продержать машину в воздухе не удастся, и капитан Капустин лихорадочно искал выход из опасной ситуации, стараясь определить, над какой частью города они летят и далеко ли отсюда до его окраин. Но город был огромен, он плыл под ними, красивый, многолюдный, с широкими площадями и улицами, высокими белокаменными зданиями, и даже с этой высоты, сколько ни вглядывался Капустин вдаль, не видел его конца. Летчик представил себе, что может произойти, если самолет рухнет на город. И сами собой в его сознании вдруг всплыли совсем другие картины... Ростов-на-Дону. Война. Бомбежка. Черные самолеты с противным, леденящим душу воем пикируют на город. Рушатся огромные здания, огонь вырывается из окон, тех из них, что пока еще уцелели, а люди, такие маленькие, такие беззащитные, в страхе мечутся по улицам, ища спасения в подъездах и подвалах, под стенами этих домов. Но бомбы, со свистом летящие из дымных небес, рушат эти стены на головы людей, на детей, на него, маленького изголодавшегося мальчугана, на таких же, как он, его сестер Людмилу и Елену, на их мать, которая в отчаянии бросается к детям, пытаясь заслонить их собой от этих страшных черных самолетов, от несущих смерть и разрушения бомб... Капустину вдруг пришла в голову страшная аналогия: будто и он сейчас тоже сидит внутри такой же смертоносной бомбы, которая летит на город, и только от него, от его действий, от его решения зависит, упадет она на людей или нет. От такой дикой мысли у него на лице выступил холодный пот. Капустин до боли в суставах сжал штурвал самолета и что есть силы потянул его на себя. Он пытался выровнять машину, поднять ее повыше от крыш домов, от чистых улиц, по которым ходит сейчас столько людей, не подозревающих, какая беда в любую секунду может обрушиться на них. Самолет какое-то мгновение как будто подчинялся воле летчика, медленно, тяжело поднимал вверх острое жало носовой антенны, но проходила минута-другая, и он снова, будто обессилев, наклонял вниз свое длинное серебристое туловище. И надо бы прыгать –
|
 |
|||
|
